Нам нужна богатая Россия!

Елена Чудинова: Здравствуйте, в эфире я, Елена Чудинова, начинаю на радио «Радонеж» свою авторскую программу «Час писателя». Дорогие друзья, всё ближе и ближе страшная для каждого русского человека дата октябрьского переворота. Я остаюсь верна своему зароку – заниматься в этом месяце и немножко, вероятно, далее только темой октябрьской катастрофы, потому что для нас, русских, это базовая тема всех наших проблем – то место, из которого они все проистекли: весь XX век и потянулись в XXI век за нами следом. И на сей раз мой гость, уже у нас бывавший, Антон Андреевич Любич, член генерального совета «Партии Роста», экономист.

Антон Андреевич, мы в нашей студии с самых разных углов рассматривали октябрьскую катастрофу весь этот месяц. Но прежде всего хотелось бы спросить у вас, как у экономиста: как Вы видите итоги октябрьской катастрофы в сегодняшнем дне нашем?

Антон Любич: Знаете, наверное можно свести разговор к очередному цитированию известной работы Бориса Бразоля «Царствование Императора Николая II в цифрах и фактах»: работа достаточно известная, цифры достаточно известные. И о том, что страна была отнюдь не лапотной, и не от сохи совсем принимали её большевики. И гражданскую войну вели отнюдь не шашками, а пулемётами, самолётами и танками, и чем её только не вели пять лет после того, как промышленность практически остановилась в 1917 году. Наверное, ресурсы для всего этого были. Но сказать, наверное, хотелось бы немножко не об этом.

Зачастую и переворот октябрьский, и последовавшая гражданская война представляются как борьба неких «прогрессивных» сил красных против «реакционных» сил белых. А давайте подумаем: вот самая по себе эта оценка верна или нет?

Насколько в действительности реакционными были именно красные силы! Ведь что они восстановили? Они восстановили круговую поруку, отменённую Столыпиным. Они восстановили колхозный строй, то есть по сути дела крепостничество, отменённое Александром II. Они установили в стране некое хатаскрайничество: такую безынициативную, покорную массу. Отменили огромный процесс раскрепощения сословий, который был начат ещё Императором Петром III в 1762 году. И по сути дела отменили приобщение страны к единой европейской цивилизации, который шёл несколько столетий. И в результате мы стали стоять особняком, отгороженные от прогресса.

Да, мы что-то за счёт хорошей организации внешней разведки оттуда почерпывали по чуть-чуть. Но в общем и целом, когда отработал тот запас прочности системы, который инерционно ещё шёл с царских времён, мы пришли в 1991 год.

Е.Ч.: Но и ещё добавим, наверное, учёных, прекрасно образованных ещё в царской России – высочайше образованных, на которых вся «советская» наука долгое время ехала?

А.Л.: Да, я и говорю об этом инерционном процессе, который в то время присутствовал. Здесь очень правильно поставить вопрос, который Вы очень метко и художественно выразили, на мой взгляд, в своём недавнем романе «Победители»: насколько можно приписывать достижения советской эпохи коммунистическому строю? Насколько тот же полёт в космос был бы возможен или невозможен без коммунизма, без раскулачивания, без ГУЛАГа? И, как ответили американцы, – возможен. Они тоже смогли слетать и на Луну, и в космос, только без тех жертв и потрясений, которые испытала наша страна.

Е.Ч.: Увы. Но и недавняя борьба вокруг переименования станции [Московского метрополитена] «Войковская» показывает, что собственно от космоса-то преемники идеологические большевиков отказались: потому что было компромиссное, очень мудрое, на мой взгляд, решение – назвать станцию в честь Владислава Волкова, который там жил, там учился, погиб при освоении открытого космоса, т.е. во всех отношениях – фигура, устраивающая любого разумного человека. Нет.

А.Л.: Понимаете – это ведь бегство от ответственности. На сегодняшний день оно проявляется во многих сферах жизни. И бегство от признания ошибок прошлого. Бегство от признания того, что нельзя называть станции метро в честь террористов, а с другой стороны – бороться с террористами в Сирии. Это, к сожалению, идейная установка – ценностная установка. Просто нельзя! Если ты осуждаешь терроризм как явление, ты не можешь называть станцию метро в честь террориста, даже если в честь него её назвали твои предшественники. Исправь ошибку! Переименуй в честь космонавта. Но ведь это нужно признать ошибку. А у нас 25 лет комплекс того, что мы боимся признавать заблуждения.

Нам настолько втравили связку «признаёшь ошибки – пораженец» в 1991 году, что мы очень этого боимся на уровне рефлекса Павлова. А это неправильно. Без этого невозможно идти вперёд: не участь у шведов, невозможно выиграть Полтавскую баталию. По-другому не бывает.

Е.Ч.: Да, безусловно. Но вот вопрос, который меня более всего волнует (сейчас различные мнения существуют по этому вопросу): всё-таки возможен какой-либо красный реванш? С чем мы, на Ваш взгляд, подошли к этой дате? Есть ли опасность красного реванша? Мы видим очень тревожные тенденции в обществе. Чем они вызваны? И как этот красный реванш может выглядеть? Какие формы он может принять?

А.Л.: Красный реванш, к сожалению, возможен. Смотря, что мы понимаем под «красным реваншем». Не будет восстановлено всё то, что с ностальгией вспоминает старшее поколение: бесплатные санатории – профилактории и колбаса по рубль-двадцать восстановлены не будут. Восстановлен будет железный занавес. Отмена свободы предпринимательства. Очередь за молоком. Вот это всё возможно восстановить легко и непринуждённо, если отказаться от того, чтобы страна участвовала в современной экономике.

Сейчас мы говорим о том, что мировая экономика переходит к четвёртой промышленной революции. Россия ещё не освоила целиком результаты третьей промышленной революции. Что, кстати, является прямым следствием того, что у нас существовал коммунистический строй в 1950-е – 1960-е годы, и мы просто не среагировали на вызов третьей промышленной революции.

Е.Ч.: Антон Андреевич, поясните, пожалуйста, вот я не знаю, и я, наверняка, из наших слушателей кто-то не знает, что такое четвёртая промышленная революция?

А.Л.: Четвёртая промышленная революция, которая идёт сейчас, это переход к цифровым технологиям обработки данных и, следовательно, предложения товаров, работ, услуг на основании результатов обработки этих данных за счёт сверхмощных компьютеров. А третья промышленная революция – это переход к микроэлектронике.

Все знают хороший советский анекдот: «Наши микросхемы – самые большие микросхемы в мире». Вот это в принципе апофеоз того, как советский строй воспринял третью промышленную революцию. Он отстал, безнадёжно отстал. И это отставание в 20 – 30 лет передал по наследству Российской Федерации.

Сейчас мы можем либо закрыть страну, воспринять все советские технологии управления (абсолютно реакционные и отставшие), соответственно, не реагировать на четвёртую промышленную революцию и торжественно повторить судьбу Китая при императрице Цыси. Вот это перспектива красного реванша.

Вторая перспектива – это завершить те реформы, которые начал, с позволения сказать, ещё Император Александр II в 1861 году. Вот их наконец завершить, раскрепостить страну и двигаться вместе с цивилизованным миром, будучи его частью.

Е.Ч.: Антон Андреевич, но возникает у очень многих людей вопрос, с которым я постоянно сталкиваюсь и не могу на него возразить: что вот этот вот самый цивилизованный мир, с которым мы должны быть едины, очень часто ставит нам всевозможные препоны. Вот та же ситуация вокруг Крыма, которая, казалось бы, очевидна – санкции, которые из неё последовали. Вот наша добрая воля – это, согласитесь, ещё не достаточно.

А.Л.: Совершенно недостаточно. Но, извините, в нашей замечательной истории с Западом по-разному дружили Лжедмитрий I и Пётр Великий. Можно, конечно, говорить, что единственный способ дружить с Западом – это пустить польские войска в Кремль. Но существует ещё способ дружить с Западом – «разбить шведов под Полтавой» и спросить «может, будем дружить?».

Е.Ч.: (смеётся) Блестяще!

А.Л.: Здесь два абсолютно разных способа.

А есть третий способ, который выбрал Китай: не современный Китай, а тот Китай, которым управляла династия Цин. Закрыться, сказать, что мы самые умные, нас все обижают, а потом получить сперва опиумные войны, раздел страны, гражданскую войну, спонсируемую из-за рубежа и как-то оклематься лет через сто.

Если этот путь выбрать, то боюсь, что ничего хорошего не получится.

Нас на Западе никто не ждёт с распростёртыми объятиями. Мы им всё, что могли отдать, в 1991 году отдали. Сейчас необходимо брать у них технологии и восстанавливать свою страну. И в первую очередь – создавать условия для того, чтобы главный наш ресурс (а главный наш ресурс – это не нефть, главный наш ресурс – это мозги наших граждан) оставался здесь и работал здесь. Для этого мы должны создавать гражданам комфортные условия здесь.

В закрытой системе, где нет свободы самовыражения, где нет свободы совести, а история с одним известным фильмом (не буду его рекламировать) показывает, что со свободой совести у нас есть определённые сложности в стране (она работает весьма однобоко у нас пока) – ничего хорошего не получится.

Е.Ч.: Вот кстати говоря по поводу этой курьёзной ситуации с фильмом. Хочется ли Вам чего-то добавить? Потому что ситуация совершенно баснословно странная.

А.Л.: Знаете, я считаю, что данному фильму была создана слишком большая реклама. Мне продюсеры не платили, чтобы я его рекламировал – поэтому я его не рекламирую.

Е.Ч.: Понимаю Вас. Да, но всё-таки всё это очень прискорбно. Потому что я не понимаю, как написал один молодой человек на своей странице «ваш кровавый триумф состоялся – мы шли на этот фильм под охраной полиции». Тогда это ваш кровавый триумф, раз наша власть вас защищает!

А.Л.: Вопрос ведь в чём: достаточно заурядное художественное произведение, которому нужно было создать, как теперь модно говорить, мощный пи-ар. То, что одна сторона позволила себя на это спровоцировать, говорит о том, что данная сторона повела себя нерационально. Не более того.

Е.Ч.: Пожалуй, соглашусь. Подытоживая, я ещё надеюсь видеть Вас в студии, потому что год октябрьского переворота ещё далеко не избыт. А потом начинается новая череда вех – гражданская война. Только этот наш разговор подытоживая: с чем мы пришли к страшному столетию? Что бы Вам хотелось сказать?

А.Л.: Мы пришли к столетию, самое печальное, с тем, что, перечитывая работы ладно Солоневича, написанные 70 лет назад, перечитывая работы Тихомирова, написанные 110 – 120 лет назад, чувствуешь их актуальность. И это самое печальное. Это говорит о том, что в общественно-политической дискуссии мы задержаны практически на столетие. И необходимо решать те же самые проблемы, что и сто лет назад, в организации нашего общества. Вот этот вызов у нас остаётся, его необходимо преодолеть.

Е.Ч.: И с Вашей точки зрения каковы пути его преодоления? Больше усилий относительно народного просвещения? Как его преодолевать?

А.Л.: Просвещение – это безусловно. Но самое главное – это формирование ответственности у людей. Мы должны по чуть-чуть, понемногу, но отказываться от советского государства, которое за людей решает, как им думать, как им жить, что им делать. По чуть-чуть передавать ответственность людям. Формировать у них ответственное отношение к той стране, в которой они живут и, я надеюсь, хотят, чтобы их дети и внуки продолжали жить и жить хорошо.

Нам нужна богатая Россия!

Вот этим необходимо заняться.

Е.Ч.: Спасибо, Антон Андреевич! Ещё надеюсь Вас видеть в нашем эфире и всегда с большим интересом слежу за Вашей общественной и политической деятельностью. Напоминаю, что в гостях у меня был Антон Андреевич Любич, экономист и политик.

А.Л.: До свидания!

Е.Ч.: Всего доброго!